Бархатный сезон

Казанский жемчуг, волгоградские дауны и немецкая уличная опера

В этом году академический оперный сезон в Москве входит в свою колею непривычно вяло – все премьеры, гастроли, победы и скандалы еще впереди (то ли дело – Волочкова в балете; «НГ» от 09.09.03 и 17.09.03). Сереньким вышло начало почти везде, в том числе и в Большом театре, где даже медовое меццо-сопрано русской звезды Ларисы Дядьковой не спасало бочку дегтя под названием «Хованщина». Пока идет старый репертуар, хотя бы и с заезжей Мариной Мещеряковой в «Богеме», остается ждать «Макбета» в постановке Някрошюса (8 октября). Петербург приходит в себя и подсчитывает точный ущерб от пожара (по другим предварительным версиям следствия – поджога) в декорационном складе Мариинского театра на улице Писарева. По заверениям Гергиева, Мариинка начнет сезон точно в срок – 10 октября должны сыграть премьерного «Золотого петушка» в стиле театра кабуки. А пока в Северной столице ждут итальянских гастролей – Театр Беллини из Катании привозит «Норму». Короче говоря, бархатный сезон. И воспользоваться им не преминули иные предприимчивые умы.

Минувший уикенд ознаменовался раскручиваемым еще с лета проектом CARMINA BURANA. Open air opera. Наивно-наглая реклама, развернутая «Контрамаркой» по законам современного рынка, убивала наповал – «настоящая мега-опера, о которой можно только мечтать» (хотя причем здесь опера, когда у Орфа сценическая кантата?) лихо-бойко впаривалась, как какой-нибудь товар в IKEA. И вечером в пятницу вместо своих теплых гнездышек и дач многотысячная и крайне разношерстная толпа москвичей, не испугавшись возможных теперь когда и где угодно терактов, ринулась на ночную (мероприятие кончилось заполночь) загородную прогулку в Крокус Сити, что на 66-м километре МКАДа на пересечении с Волоколамским шоссе. Великолепное произведение Карла Орфа пользуется уважением даже у рокеров, а домохозяйкам известно благодаря использованию музыки пролога «Фортуна» с его мрачноватым драйвом в рекламных роликах. Уличные зрелища постепенно входят в московскую моду, и однодневная гастроль этого шоу, осуществленного немцами сначала у себя в Мюнхене в духе стадионных зрелищ с пиротехникой и уже восьмой год колесящего по всему миру, была обставлена достаточно типичными для нашего времени деталями: билеты от 300 до 15 тыс. рублей, программки за 100 рублей, шампанское (250 рублей стаканчик), вип-пакеты, вип-ложа с ресторанным ужином, вип-зоны с брендированием кресел логотипом корпоративных клиентов etc.

На помосте громоздилось нечто высотой в двадцать метров, похожее на еще не открытый памятник в чехле. Перед началом вечноэлегантный Роман Виктюк в черно-белом пестром пиджачке и темных очках пообещал радостно узнавшей его публике много красоты и секса. В качестве разогрева и, наверное, для пущей оттяжки времени собравшимся подарили дополнительное отделение оркестровой и хоровой музыки из опер Верди. После антракта подмерзшая публика наконец согрелась от факельного шествия, и действо началось. Открывшееся нечто оказалось громадным башенным каркасом с Колесом Фортуны, с винтовыми лестницами и галереями. Далее под музыку Орфа развернулась балетная пантомима в форме веселых картинок из жизни Средневековья – по уровню пластической мысли это напоминало балеты театра Сац «Алые паруса» и «Синяя птица». Видевшим же знаменитый фильм Поннелля, на ум приходила поговорка, что книги пишутся с помощью книг. Все, что обещала реклама, казалось, было на своих местах – замки и корабли, таверны и бани, равнины и горы в различные времена года и погоду, ангел и дьявол, жонглеры и кукольники, циркачи на ходулях и танцоры, три певца и музыканты в трехстах «невероятных» костюмах. Вот только описания создавал, наверное, более талантливый человек с хорошей фантазией. Хотя взрывы, вспышки, пуканье огнем, салюты и финальное вознесение Фортуны были действительно эффектны.

Что же музыка? – спросите вы. Искажаемая усилением и звукорежиссурой до неузнаваемости, она была бесплатным приложением ко всему остальному. Микрофоны фонили и трещали, особенно под сильными порывами ветра, басовые частоты были доведены до предела. Но таковы правила игры. В любом случае никто не гнал публику насильно. Странно, что дирижер-постановщик Вальтер Хаупт, друг и ученик Орфа в последние годы его жизни, положил столько сил и лет на этот проект. Когда на улице ниже пятнадцати градусов, тут уж не до соблюдения нюансов, тонких штрихов и не до интерпретаций, лишь бы ноты озвучить – честное слово, было жаль бедных оркестрантов плетневского РНО, хористов Льва Конторовича и певцов-солистов, среди которых выделялась румынка Рамона Эремия. Это вам не «Арена ди Верона», где даже в конце августа еще по-летнему жарко, и где оркестры даже при естественной акустике все равно не достигают высокого качества звучания. Впрочем, ведь не ради музыки затевалась вся эта «Кармина Бурана», как не для музыки существуют тот же веронский амфитеатр и бечисленные шоу трех теноров на открытом воздухе.

Другой тип неакадемического оперного зрелища являл собой показ «Риголетто» в рамках Дней Волгоградской области в Москве. Спектакль местной оперной антрепризы был приложением к какой-то корпоративной вечеринке с красной ковровой дорожкой перед театром и закрытым банкетом в финале. Истинная цель всей этой искусственной помпы была известна, наверное, только продюсеру Дмитрию Самитову, приближенным и участникам. Оперная же Москва, зазванная в гости на большое искусство, тихо сходила с ума, не понимая, на каком свете находится. Необязательность спектакля была заявлена хотя бы тем, что его начали с солидным опозданием – пока узкая тусовка «нужных» приглашенных (не досчитавшаяся самых важных – типа Лужкова) не развлекла себя ритуалом приветствий и пустой болтовни. Но таковы правила игры – чего ж вы хотели от светской вечеринки. Взгляд режиссера Сергея Куницы на бессмертную оперу Верди перекликается с тем, как ребенок воспринимает сказки про вампиров и ужастиков. С открытием занавеса на публику повеяло чем-то дегенеративным и инфантильно-незрелым. Придворные герцога мантуанского – не люди, а какие-то вампиры-мутанты в пестром тряпье – корячились не хуже, чем в наркотической ломке. Все бравурные вступления и проигрыши режиссер проиллюстрировал умопомрачительными вихляниями и пританцовываниями буги-вуги, твиста и чарльстона. Смех спасал от слез.

А превратить Джильду из нежного цветка в дауна, в смешную кубышку-толстуху и дочь упыря, надеть на нее наручники – это просто женоненавистничество какое-то! Было искренне жаль трогательно поющую (но иногда завышающую) Анну Девяткину. Любая женщина на ее месте должна была бы возмутиться. В последнем акте искаженные фантазмы режиссера преображают Джильду в оборванную бомжиху, у которой вместо глаз два огромных черных фингала, во время квартета она ползает по кладбищу, трет кресты и заглядывает в гробы. Из контрабаса Спарафучиле сыплются мертвые головы, а потом на руки несчастного вампира вываливается и труп Джильды. В довершение всего оркестр играл так, что стены «Новой оперы», в которых еще витают колобовские флюиды, надо думать, все глубже погружались в скорбный траур, вздрагивая, как при крупнокалиберной атаке.

Скромным утешительным призом на бархатном фоне сентября приходится признать спокойную, выполненную в правилах традиционного добротного театра премьеру «Искателей жемчуга» в Казани. Это совместная постановка с англичанами и голландцами и с участием певцов со всего СНГ.  В общем, тоже проект, причем созданный под европейское турне театра. Но там видно, что люди работают и занимаются делом – музыкой, театром, а не втискивают оперу в прокрустово ложе корпоративных вечеринок и не делают из нее рекламных мега-акций. Ориентальная опера Жоржа Бизе, хотя и проигрывает «Кармен» по всем статьям, сейчас вновь входит в моду («НГ» от 18.04.03 и 30.05.03). Ставит ее и упомянутый выше Виктюк в упомянутой же «Новой опере». Люди соскучились по сладким мелодиям и красивой любви (а не сексу) под пальмами. Или – на фоне стилизованного под Индию французского салона цвета индиго, как в казанском спектакле (замечательная находка художника Пола Эдвардса). Режиссер Вернон Маунд упорно искал достоверных молодых героев, ровесников Лейлы и Надира – в результате главные герои точь-в-точь Ромео и Джульетта, есть даже что-то похожее на сцену у балкона (выступление юных, вдохновенно поющих Сусанны Чахоян из Киева и Максима Аксенова из Новосибирска наверняка признают в Казанском оперном дебютом сезона). Серьезная дирижерская рука итальянца Марко Боэми, готовившего спектакль, чувствуется в том, как играет оркестр и поют солисты под управлением другого маэстро – Рената Салаватова. Как и Театр Станиславского и Немировича-Данченко в Москве, Казанская опера в преддверии тысячелетия Казани встала на капитальную реконструкцию, и «Искатели жемчуга» стали первой премьерой, сыгранной не дома, а в гостеприимном (пусть и не без акустических изъянов) Национальном театре имени Камала.

Андрей Хрипин