Опера по-нашему: сила есть, ума не надо

Что и для кого ставят российские оперные театры

Публика не любит ходить на «современную» оперу (кавычки за тем, что к современной музыке у нас до сих пор принято относить, скажем, Рихарда Штрауса). Театры тоже не жалуют современную оперу – певцы сопротивляются, касса не делает сборов. Тем не менее одной классикой оперному театру не выжить, хотя бы из соображений цивилизованности. Наиболее полно на фоне нашего безрыбья опера ХХ века представлена только у Гергиева в Мариинке. В академических театрах Москвы ее сдувает моментально: как с белых яблонь дым, сошел на нет прокофьевский «Игрок» и чрезвычайно редко идут его же «Три апельсина» Большом театре, чуть чаще – «Обручение в монастыре» у Тителя, правда, отболевший всеми болезнями экстрима «Геликон» бережно хранит свою «Леди Макбет» Шостаковича, холит-лелеет берговскую «Лулу» и готовится поразить нас в июне «Средством Макропулоса» Яначека.

И пока Леонид Десятников все еще пишет для Большого театра уже ставшую скандальнуой оперу по мотивам Сорокина, несколько музыкальных театров страны успели под занавес сезона порадовать своих горожан репертуарными новинками. Почти одновременно состоялись российские премьеры достаточно свежих оперных партитур: в Перми поставили «Лолиту» Родиона Щедрина (режиссер Георгий Исаакян), в Новосибирске – «Принца и нищего» Виталия Гевиксмана (режиссер Сергей Куница). Обе оперы, как видим, имеют в основе хорошую литературу (Владимир Набоков, Марк Твен), что уже гарантирует хотя бы часть успеха. Но этого мало – на майские праздники Новосибирская опера успела терроризировать воображение меломанов оперой Альфреда Шнитке на ерофеевское же либретто «Жизнь с идиотом». У нас пока нет достоверной информации из сибирской столицы, но из Перми сообщили, что на премьерном спектакле зрительского ажиотажа не наблюдалось, зал был заполнен далеко не на сто процентов, несмотря на явную великосветскость события и присутствие в зале живого классика Щедрина со своей легендарной супругой – вечной Майей.

Однако эти премьеры – исключение из правил. В большинстве своем театры боятся противоречить консервативным вкусам местного зрителя и предпочитают привычный «концерт в костюмах» и «оперную оперность». Судьбе было угодно, что вашего покорного слугу позвали именно в такие точки на нашей оперной карте. В Воронеже я стал свидетелем «Искателей жемчуга», которые давались для семидесяти человек, а в Казани наблюдал как всегда заполненный зал на премьере «Набукко».

У нас почти все носит характер эпидемии. Так и в опере – стоит где-нибудь появиться незатертому названию, как минимум через год его уже играют от Москвы до самых до окраин. Воронежские «Искатели жемчуга» как будто дали сигнал к массированной атаке на эту экзотическую оперу Бизе. Недавно мы слышали мариинское концертное исполнение («НГ» от 18.04.03), на сносях казанский «Жемчуг», осенью ожидается премьера в «Новой опере» - ставить предложили гению эротического театра Роману Виктюку, только что выпустившему «Иоланту» в Краснодаре («НГ» от 13.05.03). От воронежских «Искателей», поставленных лидером местной драматической режиссуры Михаилом Бычковым, меньше всего ждешь вампучности, но получаешь именно ее – спектакль развивается по закону нагромождения нелепостей, порой впадая в неосознанное пародирование оперы как жанра. Хотя, возможно, кому-то нравится, как ходят и поют в то время, когда надо убегать или умирать? От «фальши чувствований» постановку не спасли ни крепкое дирижерское руководство Юрия Анисичкина, ни божий дар и «европейскость» звука победительницы нынешнего конкурса имени Марии Каллас в Афинах Ирины Лунгу. Ее Лейла, предпочитающая не ходить, а передвигаться претенциозной балетной выступкой, кажется чужой среди своих. Парадоксальное дарование этой необычной певицы, в которой незащищенность и одухотворенность сочетаются с замашками экстравагантной дивы, можно будет оценить и москвичам – 23 мая она выступает со Спиваковым и его «Виртуозами» на фестивале «Черешневый лес» в ГМИИ имени Пушкина.

Казань гордится тем, что впервые в России «Набукко» поставлен итальянцами. Темпераментный дирижер Марко Боэми наконец-то поднял оркестр казанской оперы до европейского уровня, а известный радикал Дени Криеф, известный своей фрейдовской «Иолантой» и военизированным «Макбетом» в «Геликоне», на сей раз умерил свой экстремальный пыл, дабы воссоздать дежурный классический стандарт, какие любит Римская опера и подобные ей театры. Спектакль создан для зарубежных турне, и показать его миру будет совсем не стыдно.

В течение трех дней на казанской сцене пела «сборная СНГ», причем одни (большинство) брали размахом и силой, а другие тонкостью и умом. Среди первых – роскошный «тяжеловес» из Мариинки Виктор Черноморцев (Набукко), заслуженные любительницы форсирования из Большого театра Людмила Магомедова и Ольга Куржумова (Абигаиль), гортанный киевлянин Тарас Штонда (Захария). Среди последних – исполнители титульных партий из петербургского театра имени Мусоргского сопрано Марина Трегубович и баритон Юрий Ившин, а также меццо из Мариинки Лия Шевцова (Фенена) и золотой лауреат последнего конкурса Чайковского, казанец и уже солист Большого Михаил Казаков (Захария). Обладая голосами более скромного масштаба, Трегубович и Ившин предложили взамен и более разнообразную вокально-психологическую нюансировку. Вавилонская амазонка-узурпаторша и по совместительству дочь известного кинорежиссера не только выглядела как девушка с обложки, но и доставляла истинное удовольствие контрастной игрой света и тени в голосе, продуманной инкрустацией звука и качественной драматической колоратурой. Именно это и был главный исполнительский сюрприз премьеры – к тому, что на территории России кровавую партию Абигаиль поют на грани срыва, мы уже успели привыкнуть, во всяком случае в Москве.

Андрей Хрипин